Злодейский путь!.. [том 7-8] - Эл Моргот

— А ну постой! — воскликнул Шен и сделал шаг к Шиану, но тот вдруг осел по стеночке и упал на пол.

Шен замер и потрясенно моргнул, а затем бросился к нему.

— Шиан? Шиан!

Хозяин Проклятого пика подхватил его за плечи и перевернул. Лицо старшего брата было бледным, глаза — плотно закрыты, а из уголка губ стекала тонкая струйка крови.

— Шиан!

Тот не отзывался, и Шен завопил возможным ученикам, дежурившим за дверями:

— Эй, кто-нибудь! Кто-нибудь!

Вопреки ожиданиям, в приемную вбежали не предполагаемые ученики, а старейшина Лунг Рит.

— Глава? Глава ордена! — испуганно воскликнул он.

— Немедленно позовите Зага! — крикнул Шен.

Лунг замер над Шианом и сидящем рядом с ним Шеном и не двигался.

— Что вы стоите?!

— Н-но глава… Глава говорил, что никто не должен узнать…

— Я сам перед ним отвечу! Позови Зага, если не хочешь его смерти!

Лунг несколько секунд вглядывался в лицо Шена, а затем решительно кивнул и побежал прочь.

— Муан! — позвал Шен, когда Лунг Рит скрылся из виду. — Муан, Шиану стало плохо! Я попросил Лунг Рита позвать Зага, но не уверен, не передумает ли он. Позови его сам, пожалуйста!

«А что с главой Шианом? — отозвался мечник. — Ты настолько его разозлил, что он заплевал все кровью и потерял сознание от истощения?»

— Это не смешно! — зло воскликнул Шен.

«Я понял, — изменив тон, произнес Муан. — Не волнуйся, я уже лечу к Загу».

Шен с тревогой смотрел на Шиана. Он делился с ним духовной энергией, но не чувствовал, что это работает.

Ал долго сидел на террасе в позе для медитации, слушая текущую по каналам внутреннюю энергию и наслаждаясь лучами теплого весеннего солнца. Неожиданно на пол перед ним упал тяжелый древний свиток. Парень открыл глаза и удивленно посмотрел на него, а затем перевел взгляд на женщину, стоящую напротив.

— Великий господин сказал передать тебе, — пояснила Летис Лис. — Это техника Пяти огненных мечей дракона. Учись хорошо.

— Ты уже изучила ее?

— Чему тебя в ордене учили? Мои способности совсем в другой области — эта техника для меня бесполезна.

— Ясно, — произнес Ал, поднимая свиток.

Слова Летис Лис отчего-то совсем его не задели, а даже странно — раньше бы он точно вспыхнул от одного ее грубого тона. Неужели подобные вещи перестали задевать его?

Летис Лис, хоть и выполнила поручение, все еще не спешила уходить. Неловко дернувшись, она перекатилась с пяток на носки и обратно и, все же решившись, присела рядом с Алом на террасу.

— Я слышала, ты собираешься обратно в орден.

Ал с подозрением покосился на нее.

— И что с того?

Летис Лис протяжно вздохнула, глядя на нежно-фиолетовые цветки покачивающегося на ветру сапфирового дерева. Сейчас оно было в самом цвету: цветочки, напоминающие по форме колокольчики, распустились на ветвях задолго до того, как дерево станет покрыто большими зелеными листьями.

Раньше Летис Лис каждую весну любовалась цветением этих деревьев из окна своей резиденции на пике Сиреневого рассвета. Она думала, что в этом году вообще не увидит момент их цветения, но, какая ирония, здесь растет одно из них.

— Я просто подумала… что немного завидую тебе, — тихо произнесла она.

Ал с удивлением посмотрел на нее. Будто впервые он решил поинтересоваться, а кто же она на самом деле: заглянул в ее печальные глаза, провел взглядом по резкой линии скул и острому подбородку. Забавно, ведь она уже достигла телесного бессмертия, однако Алу показалось, что она как-то постарела.

— Если так подумать, — нарушила молчание женщина, продолжая смотреть на сапфировое дерево, — уже долгие годы моим домом был орден, но не думаю, что кто-то всерьез тревожится обо мне теперь. Меня просто не стало — и все. А я была такого высокого мнения о своей значимости.

Ал промолчал. Он подумал о том, что, вероятно, больше людей беспокоились бы о ее судьбе, если б она никого не убила перед своим уходом.

— Должно быть, твой учитель сейчас очень переживает.

— Переживает?! — не сдержавшись, возмущенно переспросил Ал. — Едва ли он заметил мое отсутствие!

— О, вот как? — удивилась Летис Лис. — Я отчего-то думала, что вы с ним довольно близки.

Ал только насмешливо фыркнул.

— Трудно стать близким с человеком, который с самого момента знакомства никогда не говорил правду, — помолчав, буркнул он.

— О чем ты?

— Не важно, — отрезал Ал. — Важно то, что мы больше не учитель и ученик, между нами не осталось даже уважения.

— Кажется, ты сильно обижен.

— Это не так!

— Если бы это было не так, ты бы не говорил сейчас о нем с такой дрожью в голосе.

— Я не обижен, я зол! Я столько всего сделал!.. Я так старался!.. А он!.. Он никогда на самом деле даже не верил в меня!

Летис Лис рассмеялась, а Ал покрылся красными пятнами, осознав, как нелепо сейчас прозвучал. Он вскочил на ноги и собирался убраться подальше, но его остановила фраза Летис Лис:

— Я тоже была удивлена, когда он сделал тебя своим личным учеником.

Ал развернулся на пятках и возмущенно воскликнул:

— Это еще почему?! Чем я хуже других?!

— Мы все, старейшины, присматриваемся к новым ученикам, чтобы отобрать самых способных для своих пиков. Ты мог не замечать, но все то время, что ты провел на пике Таящегося ветра, за тобой наблюдали. И я, как и многие, пришла к выводу, что ты не подходишь ордену РР. Если бы Шен не сделал тогда тебя личным учеником, в этом году тебя скорее всего бы выгнали.

Подобного заявления Ал вот уж точно не ожидал.

— Н-но… почему?! Я ведь точно не самый слабый!

— Хм… Когда ты только пришел в орден, ты в самом деле подавал надежды и даже казался одним из перспективных новичков. Вот только путь совершенствования не строится лишь на силе. Время показало, что психологически ты слаб. Там, где другие стискивали зубы и продолжали идти вперед, ты как ребенок обижался на весь мир и замыкался в себе, становясь все более пассивным к своему окружению.

— Я и был ребенком!

— А нам в ордене не нужны «детишки». Детишки сидят рядом с мамочкой и не лезут на такую опасную стезю, как заклинательство. Нам нужны сильные личности, способные не терять самообладания в сложных ситуациях и идти к своей цели несмотря на мнение окружающих.

— Я именно такой и есть! — воскликнул Ал, сжав кулаки. — Мне нужно было всего ничего,